Родился в Няндоме в 1953 году. Моя мама при родах долго
мучалась, хотя я был последышем (седьмым, последним
ребенком в семье). Но все обошлось, и 31 января издал я
свой первый на свете звук.
Отец на радостях, как и положено, обмыл мои ножки. На выписку
из роддома запряг в сани резвого конягу с норовом. Ну,
тот по дороге домой и дал жару! На одном из поворотов из
саней я вылетел. Отец не заметил как пустым и примчался
домой. Конечно, меня быстро нашли. Потом об этом долго
вспоминали и смеялись. Так началась моя жизнь.
туманной дымке проплывают передо мной мои детские годы.
Они овеяны ореолом маминой и ангельской опеки.
Ангельскую опеку я упомянул не случайно. Отец мой умер в
возрасте 36 лет от неизлечимой по тем временам болезни.
Мне только-только исполнилось пять месяцев. Так что отца
я не помню. У мамы сразу после родов отнялось молоко, а
посему я рос ребеночком слабым. Сердобольные старушки
ратовали, чтобы Господь прибрал меня. Говорили: "Всё
Марье (моей маме) легче будет". Однажды я совсем
разболелся. Мама привела знающую старушку. Та посмотрела
на кричащий до синевы комочек и сказала: "Если до утра
дотянет, значит будет жить". После маеты сон в ту ночь
накрепко зашиб мою маму. Утром вскочила - тишина. С
ужасом к люльке. Посмотрела, а я мирно посапываю.
Видимо, ангел-хранитель коснулся в ту ночь меня своим
крылом.
В хозяйстве у нас всегда была корова (теперь понимаю,
что без нее выжить было бы невозможно), а еще куры,
гуси, и, какое-то время, поросята. Нас было шесть
братьев и одна сестра Тамара. Володя старший, затем она.
Каждую новую беременность мамы Тома воспринимала с
ужасом. Сестра вынянчила меня, при ней я сделал свой
первый шаг и сказал первое слово "няня", обращенное к
сестрице моей.
Мальчиком я был мечтательным, постоянно воображал в уме
своем всякие картины. Особенно нравились мне ранние
утра. Просыпаешься, под боком оконце, выходящее в
огород. В изголовье большая старинная икона Богородицы с
Младенцем. Уже светло, но сумеречно. В рисунках
занавесок видятся мне всякие причудливые формы живых
существ. Слышится мамино ворзанье на кухне у русской
печки. А по воскресеньям по всему дому разносится
неповторимый запах пирогов. Мама пекла превосходные
пироги, самые лучшие в округе.
Теперь хочу рассказать об одном чудном сне, коих было у
меня множество. Этот, один из самых ранних, запомнился
мне на всю жизнь.
Снится, будто нахожусь в утробе у мамы. Мне тепло и
хорошо. Я сыт, играю, кувыркаюсь в свое удовольствие.
Никто не мешает, уют необыкновенный и мне очень не
хочется расставаться с ним. Помню, что проснулся я
именно с этой мучительной мыслью.
Вообще, теме моих снов надо бы посвятить отдельную
рукопись.
А теперь о чуде. В детстве был у меня игрушечный
железный самолетик, зелененький такой! Он состоял из
двух продольных половинок, скрепленных между собой
заклепками-язычками. Я часто с ним играл. Урча, разгонял
его по земле и поднимал в воздух. Мне очень хотелось,
чтобы мой самолет летал. Однажды мое желание было столь
сильным, что я буквально просил его это сделать. И
свершилось чудо! Мой железный самолетик плавно отделился
от рук и самостоятельно полетел. Он поднялся выше моей
головы и протянутых к небу рук, сделал поворот и
бесшумно, мягко приземлился на дорогу. Я подбежал к
нему, поднял с земли и бережно прижал к груди. О
случившемся чуде никому не рассказал. Я еще был слишком
мал и не знал, что такое счастье, но тайна мира уже
коснулась меня.
О поэзии и стихах
Классе в четвертом в школьном учебнике попало мне на
глаза стихотворение Сергея Есенина. Прочтя его, я был
потрясен. С той поры люди так божественно владеющие
Словом стали для меня высшим мерилом совершенства.
Чувство это засело в голове моей накрепко.
Весной 1971 года в пору потрясающей первой любви я
впервые схлестнулся с рифмами. Случилось это в
Ленинграде. Рифмованные строки лились из меня
безудержным потоком. До настоящих стихов было еще
далеко, но, по Божьей милости, мир раскрылся передо мной
чудесным образом. Позже я описал это следующими строками:
"Когда-то юным здесь передо мной,
Разверзлось небо, здания кренились.
Я был помечен силой неземной
И виденья тогда ко мне явились..."
Первым, кто благословил меня на ниве слова, был поэт
Вячеслав Лейкин, человек удивительный, до самозабвенья
влюбленный в поэзию. Он вел при Ленинградском институте
инженеров железнодорожного транспорта, где я в ту пору
учился, литературное объединение.
Собственное прозрение оказалось нешуточным. Я бросил
учебу в ЛИИЖТе и вернулся в Няндому. Окунулся в чтение
книг, много думал, записывал свои размышления и,
естественно, писал стихи, далекие от совершенства, но
очень искренние. Накопившиеся думы свои изложил в письме
к Вячеславу Лейкину. Он незамедлительно ответил,
написав, что в моем слоге есть что-то от хорошей прозы,
а стихотворные строчки.
…Укромная обитель
В ней одинокий житель.
Гуляет брат, не знаю где.
Мать тихо спит. В моем окне
Застыла тень от штор нависших,
А я пишу о наивысших
Моих деяниях не бывших...
Далее неоценимую роль в моем становлении сыграл мой друг
Сергей Мокин и наш земляк, поэт Дмитрий Алексеевич
Ушаков. С легкой руки Дмитрия Алексеевича мои стихи
появились в районной газете "Авангард", прозвучали по
областному радио.
В 1983 и 1987 годах я был участником областных совещаний
молодых литераторов в Архангельске. В 1991 году вышел
мой первый сборник стихов "Воздух Родины". В 1995 году в
рекламной библиотечке поэзии в Москве увидел свет второй
сборник стихов "Живые звуки". В следующем, 1996 году, я
был приглашен на Всероссийское совещание молодых
писателей, которое проходило во Владимире. По его итогам
меня приняли в члены Союза писателей России.
Давным-давно вызрела рукопись третьей книжки. Надеюсь,
что скоро она все-таки увидит свет.
